Узнав о том, что один из наших земляков в 21 год стал ветераном боевых действий, получил тяжелое ранение, награжден медалями «За отвагу» и «За боевые отличия», я попросила его поделиться с нашими читателями воспоминаниями о своем участии в специальной военной операции на Украине. И вот я уже сижу напротив, старательно отводя взгляд от ярко-малинового шва, тянущегося через все предплечье, от вида которого мурашки бегут по спине. Но, по сравнению с человеческой жизнью, это уже мелочи. Главное, вернулся домой, несколько раз чудом избежав смерти.
Высокий, с виду крепкий па-ренек встретил коррес-пондента, ничуть не смущаясь. Больше переживала за нашу беседу его мама, Ольга Кайдарова. Не отходя от сына ни на шаг, она то с жалостью, то с гордостью поглядывала на него. В материнских глазах светилась такая любовь, ради которой стоило постараться сделать все, чтобы вернуться с войны. И у него это получилось. Но обо всем по порядку...
По окончании 9 классов Антон Кайдаров поступил в политехнический техникум, однако в 18 лет решил пойти в армию и отчислился. Отслужил в воздушно-космических силах в Псковской области, демобилизовался в звании ефрейтора. Окончив 11 классов в вечерней школе, поступил на службу в отдел безопасности в УФСИН, но проработал там недолго.
- В феврале 2022 года, когда началась спецоперация, у меня сразу возникла мысль пойти добровольцем, - рассказывает Антон. - Смотрел каждый выпуск новостей, ролики в интернете, всей душой болел за наших. Конечно, родители были против, но я все же подписал краткосрочный контракт на 4 месяца, не дожидаясь мобилизации. Собрал документы, отправил запрос. Буквально через два часа мне позвонили с вопросом, готов ли к отъезду. На сборы дали три дня. Когда добрался до 15-й отдельной гвардейской мотострелковой Александрийской бригады (миротворческой), которую выбрал для службы, с нами начали работать медики и психологи. Взяли анализы, провели медосмотр. Потом выдали обмундирование и погоняли по полигону, чтобы мы имели представление, как вести стрельбу из автомата «АК-12». Мне показали, как разбирать, чистить пулемет и как им пользоваться. Ранее я не имел с ним дела, но это оказалось не так уж сложно. Только тяжело физически. Он весит 12 килограммов, плюс килограммов семь патронов. Веса добавляет и экипировка: бронежилет, каска, наколенники, налокотники… Очень много приходилось носить на себе.
- Я почему-то была уверена, что он не осмелится поехать на Украину, - подхватила разговор Ольга Васильевна. - А потом звонит: «Мам, я на войну уезжаю!» Было очень страшно, пытались отговорить, но если уж решил, это бесполезно. Когда уехал на передовую, 10 дней от него не было никаких вестей. Я каждый день звонила на горячую линию, где говорили: «Жив. В строю». И пока ждешь эту фразу, вся жизнь перед глазами пролетает…
Контракт Антон Кайдаров подписал 23 мая, а 29-го уже был на территории Украины. Попал в роту закрепления, которая идет вслед за штурмовой. Кроме него, никого из Томской области там не было. Через неделю из-за нехватки солдат ему предложили перейти в штурмовую роту, воевать в которой гораздо опаснее.
- Хотя выбор был, но нужно, значит нужно, - продолжил парень. - Территориально мы находились в районе Луганска, на Краснолиманском направлении. Освобождали Лисичанск, пробивали проход к Буче. Воевали в маленьких деревнях, названия которых я даже не запомнил.
Особенно сложными были несколько штурмов. Брали деревню Григоровка в ДНР. Сначала дали наводку артиллерии (она применялась в тех случаях, когда мы знали, что мирных жителей в населенных пунктах нет). После обстрела пошли четыре танка, дальше уже очередь пехоты (две роты). На дороге увидели около 15 трупов мужчин и женщин, уложенных в виде заграждения. Скорее всего, это были мирные жители, которые не захотели эвакуироваться, и украинские войска их попросту расстреляли. Так они поступают с теми, кто их не поддерживает.
И тут мы столкнулись с заградотрядом Украины «Кракен», с канадскими наемниками (всего в отряде было около 500 человек). В нас начали стрелять снайперы, мы - в ответ. В 25 метрах от меня взорвался танковый снаряд ВСУ. Погиб ротный командир, ему было 24 года. Чтобы избежать больших потерь, приняли решение отступать. Конечно, тело командира забрали с собой, так как всем известно о том, что украинская сторона глумится над убитыми, вырезает свастику на груди, выкалывает глаза и тому подобное. Причем все это фотографируют, снимают на видео, выкладывают в сеть, отправляют родственникам, если им удается «пробить» личность.
Когда отступали, артиллерия ВСУ ошиблась квадратом и обстреляла свой же отряд. Так что нам удалось уйти без дальнейших потерь. За все время моего пребывания на Украине в нашей роте погибли два человека, ротный и его заместитель. А вот раненых было много, чаще всего осколками.
Каково это, знать, что через минуту тебя может уже не быть? - спрашиваю.
- Ко всему привыкаешь, и к осознанию возможной смерти тоже. Тебя могут застрелить, можешь наступить на мину, погибнуть от осколка в любую секунду. Но я почему-то был уверен, что все будет нормально, - с улыбкой посмотрел он на мать, - Знал, что дома меня ждут, поэтому непременно нужно вернуться. А вообще, на войне самое страшное - это артиллерия, поскольку не знаешь, куда прилетит снаряд. И урон от нее больше, чем от пули. Были эпизоды, когда мы напрямую контактировали с ВСУ: брали в плен солдат, оказавшихся наемниками из Израиля и Америки. По установке командования пленение было в приоритете перед расстрелами. Взяли мы тогда около десяти человек, а переводчика нет. Ни мы их не понимаем, ни они нас. Сидят, боятся, не сопротивляются. Потом их увезли в штаб, дальнейшая судьба пленных мне не известна. Украинские военные обычно говорят, что они повара или водители, а на деле оказывается, что какой-нибудь генерал или командир нацбатальона. Во время боев мы всегда кричали, чтобы бойцы ВСУ сдавались. Кто-то сдавался, а кто-то стоял до конца. Тогда приходилось открывать огонь на поражение. Тут выбирать не приходится: либо твоя жизнь, либо противника.
Припомнил Антон и самые страшные моменты, о которых трудно забыть. Как-то раз штурмовая рота высадилась в лесопосадке и шла по направлению к Лисичанску. Нашим ребятам нужно было прикрыть отход солдат, которые прошли вперед и уже закрепились там. Прибыв по нужным координатам, начали обстрел противника из БТР. Заехав в лес, спешились. Взяли с собой ручное оружие. Прошло минуты три, и над головами послышалось жужжание квадрокоптера. Антон толкнул командира: «Нас спалили». И тут же грохнули четыре выстрела миномета. Раздались крики: «Я триста, я триста!», что означает «я ранен». Троих раненых тут же загрузили в бронетранспортер и эвакуировали. Как только рота двинулась дальше, по ней выпустили 11 реактивно-залповых снарядов, которые полностью накрыли квадрат. Антон бросился к лежащему неподалеку поваленному дереву, упал и попытался зарыться рядом с ним. Получилось. Взрывы были совсем рядом, но парня даже не задело. За эти короткие мгновения перед глазами пролетела вся жизнь, с которой уже успел попрощаться. Всего 21 год… Мелькнула ли в этот миг яркой вспышкой мысль о том, что зря поехал, зря ввязался? Этого мы уже не узнаем, ведь не каждый признается в слабости духа, которая накатывает в минуту опасности. По словам Антона, был страх не смерти, а скорее того, что можешь стать глубоким инвалидом, если оторвет руки или ноги.
Каждую неделю солдатам привозили гуманитарную помощь и продукты: крупы, молоко, сыр, колбасу, консервы, сухпайки. В еде недостатка не было, даже делились с украинскими жителями, помогали им по возможности. В Лисичанске подвозили воду в детский сад, ведь город только освободили, и жизнь там едва начала налаживаться.
- А как местные к вам относились? - не удержалась я от вопроса.
- По-разному, - задумался мой собеседник. - Некоторые бабушки для нас пирожки пекли, радовались, что их освободили. Но был и негатив. Без этого никак. Кто-то говорил, мол, вы пришли и по нам стрелять начали. А на деле в их городе не было ни воды, ни газа, ни электричества, ни связи, а с приходом российских войск все это подключили.
До конца действия контракта Антон Кайдаров не дослужил ровно месяц, получив ранение под Лисичанском. Перед каждым штурмом командир объяснял все подробности и на карте показывал солдатам территорию, где они находятся, чтобы никто не заблудился. Рано утром рота выехала на старые, уже отбитые у военных сил Украины позиции, и заняла их. На следующий день по заданному маршруту вышли 12 бронетранспортеров, два танка и человек 60 пехоты. Под Лисичанском нужно было пройти по лесополосе через опорные пункты.
Первые наши шесть машин прошли нормально, а вторая колонна уже нет, - припоминает подробности Антон. - Дорога по обочинам заминированная, поэтому с колеи съезжать нельзя. А кругом пыль, колею толком не видно. Я вылез из люка бронетранспортера и подсказывал водителю, как ехать. И тут метрах в 15 от нас взорвалась противотанковая ракета. Я упал в БТР. Кругом кровь, руки висят как плети… Мне сразу вкололи промедол, так что шокирующей боли не было. Повезло с водителем, он очень быстро вывез меня для оказания первой помощи. Перевязали, наложили жгуты. В Лисичанске на нефтеперерабатывающем заводе был организован пункт оказания первой помощи. Там ко мне подбежали человек 15 медиков. Так что слухи о том, что раненые истекают кровью, не дождавшись медпомощи, беспочвенны. Все делают оперативно, без промедления. Через три часа меня уже доставили на территорию России, в Ростов.
Около полуночи раздался звонок, - вспоминает мама. - У сына голос такой бодрый, я, говорит, в России, ранен. И трубку положил. Я понять ничего не могу, что делать, куда бежать?! И самое страшное, что твой ребенок далеко, ты не можешь ему ничем помочь. Ни одной матери не пожелаю пережить такое… Но минут через 30 еще раз позвонил, сказал, что ранило руки. Слава богу, что не оторвало!
На следующий день парню сделали операцию и отправили в Москву, в госпиталь Вишневского. В итоге оказалось, что на левой руке повреждена лучевая кость, на правой - многооскольчатый перелом локтевого сустава. 12 осколков и сейчас еще находятся в руке, предстоят операции. Будет решаться вопрос о протезировании локтевого сустава. Есть осколочные ранения мягких тканей.
В госпитале за спасение двоих раненых, которых вытащил из-под огня, и за штурмовые действия Антону Сергеевичу вручили медали «За отвагу» и «За боевые отличия», удостоверение ветерана боевых действий, а также благодарность президента за образцовое выполнение воинского долга и боевых заданий командования.
После нескольких месяцев, проведенных в больнице, ему восстановили документы, съездил в часть для оформления отпуска по ранению. Контракт автоматически продлен на время больничного. Все лечение и поездки - за счет министерства обороны, все положенные выплаты контрактник получил. В Асино приехал всего несколько дней назад.
- Ничуть не жалею о своем решении отправиться воевать. Если бы ранение было легким, я бы уже снова был на передовой, - уверен он. - Ведь человек ко всему привыкает, и к постоянной опасности тоже. Взрывы и стрельба уже воспринимаются как что-то повседневное, сослуживцы становятся как родные, уже и уезжать не хочется. Мы с ними поддерживаем связь, в группе в ватсапе нас 90 человек. Кто-то до сих пор на войне, кто-то ранен, кто-то в госпитале, но все живы.
В завершение нашей беседы я узнала, что Антон не единственный в семье, кто отдавал долг Родине. Его прадед Василий Никитич Павлюк прошел всю Великую Отечественную войну, дед Василий Васильевич Павлюк служил в ВДВ. Так из поколения в поколение живет в этой семье патриотический дух.
Яна ГОРОВАЯ
